Журнал КоммерсантЪ - Weekend

Город пополам

Дюссельдорскую школу фотографии — по крайней мере, благодаря аукционными рекордам лучших учеников Бернда и Хиллы Бехер—теперь знают все. Лейпцигскую—ту, что рождена легендарной Высшей школой графики и книжного искусства,—знают многие. Существует ли в природе берлинская школа—как школа — вопрос дискуссионный. Но если существует, то Арно Фишер (1927–2011), даром что преподавал в Лейпциге и много еще где, берлинской школы, послевоенной, конечно, берлинской школы, можно сказать, творец. Эту ретроспективу куратор Маттиас Флюгге начал готовить вместе с самим мэтром незадолго до его кончины —тот успел отобрать около 140 своих снимков. Выставку, сделанную в высшей степени добросовестно, как и все произведения штутгартского Института связей с зарубежными странами (ifa), Гете-институт уже показал в Петербурге, Красноярске иНовосибирске, а из Москвы отправит дальше— в Калининград. Коренной берлинец Арно Фишер был человеком и фотографом сугубо городским, всем своимчувственным аппаратом настроенным на урбанистическую, мегаполисную, столичнуюдаже волну, но, кажется, из всех перечисленных городов именно в изобильной и благополучной Москве он ощутил бы себя чужаком. Ведь его Берлин — город, несовместимый с благополучием, город выморочности, обделенности, разделенности, тревоги и робких надежд, город, у которого все отнято.

Справедливости ради надо сказать, что Арно Фишер не ограничивался Берлином, любил Нью-Йорк и выпустил две ньюйоркские книги, ездил по миру, бывал в СССР. Делал портреты. Портреты безымянных людей определенных профессий, но не как Август Зандер — без зандеровского социологизма, без каталогизаторской одержимости, без всякой системы. И портреты знаменитостей, актрис, в частности—Марлен Дитрих (он, кстати, снимал ее на советских гастролях в 1964-м). Марлен Дитрих, между прочим, была в восторге от фишеровских снимков — еще бы, ему удалось создать совершенно довоенный фотографический образ, словно бы камера попала в руки к воскресшему из пепла Освенцима Эриху Саломону. Арно Фишер работал и на журнал мод Sibylle — вдвоем с супругой (и собственной ученицей) Сибилле Бергеманн они произвели революцию в модной съемке ГДР, вытащив моделей из прилизанных студий на берлинские улицыс руинамии обшарпанными стенами. А когда в середине 2000-х семейство Фишер Бергеманн принудительно выселили из их любимой берлинской квартиры, потому что обшарпанные стены грозили стать руинойидомпоставилина капремонт, исупругиперебралисьвгородокГранзеексеверу от Берлина, онначал снимать тамошний сад на полароид. Травинки, былинки, цветочки,птички—все,как акварелью писано. Говорят, расставание с берлинской квартирой их подкосило: Бергеманн умерла в 2010-м, Фишер— годом позже. То ведь была не просто квартира—то был салон, место встречи ветеранов группы Direkt, туда приходили Картье-Брессон и Хельмут Ньютон, там Фишер вел свои семинары для студентов. В общем, полароидные снимки сада в Гранзеевы глядят как Овидиевы «Скорбные элегии». Они оба, похоже, не могли без Берлина.

Продолжение статьи читайте на стр. 29